В древние времена досталась мне работка в наследство по причине того что один нормальный художник не привык к работе с педагогами и учебниками. Он сделал иллюстрации к английскому языку и получил питсот правок. Его заколбасило, он шваркнул стопкой листов и ушел непопрощавшись...) Ну и вручили мне с автографами автора (пидагога)... Толстые ноги!
Остальное выглядело примерно так
Через пару лет в другом месте я получил тоже замичание)))
С пропорциями правда немного покосячил, хотя это не ноги а силовой скафандр. Но смотрится драматично) Когда исправил стало правильно и хуже)))
Ужин, камин, алеманда. В лесу наблюдаю сороку. Кот, проследив за лютнистом, Тихо к тарелке крадется. Тоже сороку заметил, Замер в окне на минуту. Тут уж не до алеманды. Мясо скорей дожирай!
Сун Го-ин, родом из Дунпина работал в области образования, а потом стал начальником города Лу. Жестокий и жадный, он не знал жалости и особенно свирепствовал при сборе налогов и арендной платы. Во дворе уездного управления всегда валялись тела забитых насмерть. Случилось как-то встретиться с ним жителю нашей волости Сюй Бай-шаню. Сюй с насмешкой спросил самодура: — Тяжело достается слава родительского попечения о народе? — Не смею и мечтать о славе! Хотя пост у меня небольшой и занимаю я его всего сто дней, однако уже успел казнить пятьдесят восемь человек, — ответил полный самодовольства Сун. Прошло с полгода. Однажды, сидя за столом, Сун просматривал дела. Вдруг он вскочил, вытаращил глаза, затопал ногами, замахал руками, словно кого-то отталкивая, и закричал: — Вина на мне, заслуживаю казни! Вина на мне, заслуживаю казни! Поддерживая под руки, слуги довели его до канцелярии, а через час он умер.
Да! Счастье, что есть судилище на том свете, что ведает оно и земными делами. Иначе про многих самодуров шла бы слава лучших и добродетельнейших, и злодеяниям не было бы конца!
Рассказчик этой небылицы добавит: Лу — исконные наши земли, и жители этого города даже после смерти остаются самыми смелыми и мужественными среди духов. А ныне, если какой-нибудь чинуша, ухватив печать, взберется повыше, найдутся два-три подлеца, которые, славя его, будут лизать ему задницу. Пока он процветает, эти негодяи подбирают объедки, до капли высасывают соки народные, а благодетелю своему преподносят ширмы из узорчатой парчи. Когда же он терпит поражение, эти подлецы сгоняют уцелевших от казни людей, чтобы те умоляли оставить чиновника на посту. И до самого отъезда самодура его величие так устрашает, что невежественная чернь не смеет не следовать за ним. Пройти через подобное — удел каждого служащего, и алчного и честного. Такой обычай, передаваясь из поколения в поколение, возведен в закон, над которым, конечно, и издеваются души в районе Лу.